Семен Злотников – драматург с мировым именем. Его пьесы – «Пришел мужчина к женщине», «Уходил старик от старухи», «Два пуделя», «Вальс одиноких», «Мутанты», «Инцест» и другие – уже много лет играют в Москве, Варшаве, Женеве, Токио, Иерусалиме. Они не стареют, нравятся и не сходят со сцены.
Роман «Последний апокриф» написан легко, весело, текст изобилует афоризмами (которые, не сомневаюсь, мигом разойдутся в народе), в нем нет фальшивых звуков и лишних мазков, ложного пафоса и тоски по лучшей жизни. Можно сказать и так: сам по себе этот роман придуман и исполнен, как лекарство от тоски.
Автор выступает не только как драматург и прозаик, но и как оригинальный философ, ибо выражает вселенскую бурю, сбой времени (знаменитое шекспировское: «с оси сорвалось время»), рисует картины, которые, если отнестись к ним иронически, иначе как «концом света» назвать нельзя.
Чуть-чуть нажимая на клавиши слов, автор создал удивительный мир, мощно и свежо продуваемый со всех сторон. Этакий спектакль-фантасмагорию, в которой оказались смешаны все знакомые нам логические построения. Призвав на помощь иронию, Злотников бьет и уничтожает то, что звучит пустотой. При этом предметом прозы, почти персонажем, ему удалось сделать язык…
Семен Злотников, как мне видится, предложил по-настоящему новый жанр, который я больше ни у кого не встречал. Жанр, выдержанный от начала до конца. И жизнь у нас на дворе – сплошной парадокс, и этот, новый со всех точек зрения, роман – тоже своеобразный «театр парадокса».
Сам автор сильно облегчил жизнь будущим критикам и интерпретаторам своего необыкновенного произведения, предложив ясное и исчерпывающее предисловие: «Если по сути, — пишет Злотников от себя, — этот так называемый роман никакого отношения к так называемой литературе не имеет. И к так называемой жизни – почти… Он немного похож на роман. И не много – на жизнь. Он похож на роман и на жизнь, как похож на врача человек, надевший специальный халат: он и как бы похож – но и как бы постольку-поcкольку; лишь постольку похож – поскольку он тоже в халате…»
Персонажи – Сын Бога и сам Бог, дочь Дьявола и сам Дьявол, венецианские дожи, цари, мудрецы, торгаши, воины, мафиози, сутенеры, проститутки, олигархи, наконец, вечная птица Конфуций, наконец, 600 тысяч миллиардов остального человечества – являют собой перевернутый мир, ситуации романа озадачивают и обескураживают, все привычные, вроде бы, ценности разлетаются вдрызг. Но в сердцевине распада, вдруг, обнаруживаются потрясающие свидетельства зарождения новой жизни. Воистину, «Последний апокриф» Злотникова внушает оптимизм и надежду.
Не хочу пересказывать содержание этого незаурядного со всех точек зрения произведения – сие, по счастью, и невозможно (плохи та книга или спектакль, которые можно пересказать!), но напоследок с удовольствием процитирую, полные веселого апокалипсиса, слова неунывающего автора: «однажды, осмелимся предположить, НЕКТО выключит свет. И погаснут экраны; и захлебнутся и смолкнут: крики, вопли, стенания, стоны, проклятья, вранье, наветы, жалобы, ворожба, заклинанья, призывы, прочие звуки. Мир погрузится в Тишину…И тогда, поскучав день-другой, телезритель смирится с потерей, и, удобно устроившись в кресле (на мягком ковре, на диване, на пуфике, можно в кровати), при свечах, попивая пивко (при желании, водку с рассолом, портвейн, или прочие пойла), полистает, возможно, с приятностью «Последний апокриф…»